Приглашаем посетить сайт
Марк Фабий Квинтилиан
Марк Фабий Квинтилиан
(ок. 35 - ок. 96 гг.) ритор и писатель, учитель наследников императора Домициана
Тупые и неспособные к ученью умы - вещь столь же противоестественная, как чудовищные телесные уродства; но ведь и встречаются они редко. (…) Подавляющее множество детей подает добрые надежды; если все это с возрастом угасает, ясно, что повинна в этом не природа, а воспитание.
Невежество (…) вредит и нравам.
Я предпочел бы, чтобы ребенок начинал говорить по-гречески, ибо латыни, на которой говорят все вокруг, он обучится даже в том случае, если бы мы этого не хотели.
Быстрые умы, подобно преждевременным плодам, почти никогда совершенно не дозревают.
Наказывать детей телесно (…) низко и свойственно только рабам. (…) Ребенок, которого не исправляют выговоры, привыкнет к побоям и будет переносить их с рабским упрямством.
Грамматик не может быть совершенным без некоторого понятия о музыке, поскольку он должен объяснять звуки и размеры.
Из новых слов лучше те, что постарше, а из старых - что поновей.
В грамматике вредно только то, что излишне.
(При чтении вслух) во всяком случае, необходимо одно предварительное условие: чтобы ученик понимал смысл.
Стихотворение не дулжно читать, как прозу, ибо оно есть «песнь» и поэты, по их собственному выражению, поют. Но чтение не должно переходить в доподлинное пение. (…) О таком роде чтения сохранилось меткое замечание Гая Цезаря, сделанное еще в бытность мальчиком: «Если это называется пением, то поешь ты скверно; а если чтение, зачем поешь?»
Музыка неотделима от вещей божественных.
Частое подражание становится собственным нравом.
Искусство (оратора) (…) прежде всего заключается в том, чтобы никто не замечал искусства.
Легче заниматься многими предметами (попеременно), нежели одним продолжительно.
Утомляет не столько сам труд, сколько мысли о нем.
Во многих рождается отвращение к учению оттого, что выговоры в устах иных учителей походят на явную ненависть.
Ученики должны искать одобрения учителя, а не учитель - одобрения учеников.
Переучивать несравненно трудней, чем учить. Поэтому Тимофей, знаменитый флейтист, требовал двойной платы с тех, кто приходил к нему от других учителей.
(Пусть бы) плохие учителя научили хоть не многому, да только не худому.
Кто хочет, тот и может.
Чем меньше ума, тем напыщенней речь; так малорослые тянутся вверх на цыпочках.
Учитель чем меньше имеет способностей, тем для ученика темнее.
Почти во всем помогают не столько правила, сколько опыт.
Люди с удовольствием слушают то, чего бы сами сказать не хотели.
Неученые кажутся богаче словами, ведь у них что на уме, то и на языке.
Кто, найдя лучшее, ищет иного, тот хочет худшего.
Судьи часто бывают неопытны, и только обманом их можно удержать от ошибок.
Кто сбился с прямой дороги, того вернуть на нее можно только окольным путем.
Искусство без материала ничто, материал даже без искусства имеет ценность; зато совершенное искусство прекрасней наилучшего материала.
Истинное часто неправдоподобно, и напротив, ложное нередко бывает правдоподобно.
Каждый судья охотнее подтверждает приговор другого судьи.
Обвинять легче, чем защищать: легче наносить раны, чем исцелять их.
Судья, который слушает нас с удовольствием, почти уже верит нам.
Стилистические фигуры должны украшать, а - не затмевать речь.
Лучшие выражения почти неразлучны с мыслями и находятся сами собой.
Есть даже такие, кто нарочно старается быть темным. (…) Отсюда родилась замечательная похвала: «Это прекрасно: я и сам ничего не понял».
Нужно стараться, чтобы нас не только понимали, но и не могли не понять.
Краткое известие (…) меньше трогает.
Вредить легко, помогать трудно.
Излишнее старание в выборе слов заставляет усомниться в искренности чувств: где избыток искусства, там подозревают недостаток истины.
Оратор не должен слепо подражать поэтам. (…) Поэзией можно только любоваться издали.
Необходимо быть свободным от предубеждения, что каждое слово великого писателя носит на себе печать совершенства. (…) Случается, (…) что те, кто считает законом для оратора все, что на ходят в великих писателях, подражают их ошибкам - что легче - и высшую степень сходства с великими людьми считают в том, что разделяют их недостатки.
Осуждают то, чего не могут понять.
История должна рассказывать, а не доказывать.
Кто идет следом, всегда должен отставать.
(О подражании:) Легче сделать более, нежели то же.
Сама природа не производит на свет быстро ничего великого. (…) Чем больше животное, тем дольше оно вынашивается.
Пиша быстро, нельзя научиться писать хорошо. Хорошо пиша - можно научиться писать скоро.
Неужели ты хочешь выражаться лучше, чем можешь?
Работа пера не менее серьезна, когда оно стирает написанное.
Ум (…) должен выражаться в том, чтобы расширить тесное (…), увеличить - малое, разнообразить - похожее, возбудить интерес к обыкновенному и красиво говорить о малом.
Как кормчий меняет курс, смотря по направлению ветра, так адвокат меняет свой план в процессе, смотря по переменам в ходе этого процесса.
Никогда не стану я восторгаться и стройной импровизацией, раз вижу, что этого не занимать стать даже у сварливых баб.
Кто любит выказывать свою ученость среди глупцов, того сочтут глупцом люди ученые.
Ничто так не укрепляется старанием и ничто так не слабеет от нерадения, как память.
Тверже запечатлевается в памяти то, над чем мы больше трудились.
Людей распознают по выговору, как монету по звуку.
Всякому приятно свое собственное пение.
Без содействия рук всякая речь слаба и недостаточна.
Притвориться философом можно, а оратором нет.
Лучше, чтобы одобрили дело, защищаемое оратором, нежели самого оратора.
Злоязычный от злодея отличается только тем, что первый не имеет случая злодействовать на самом деле.
Хорошо говорить и хорошо писать - одно и тоже.
Только то дело кажется долгим, которое делаешь без охоты.
И в старости можно научиться всему, была бы охота.
Счастливы были бы искусства, если бы о них судили одни художники.
Не для того я живу, чтобы есть, а ем для того, чтобы жить.
Практика без теории ценнее, чем теория без практики.
Правда, законность, добродетель, справедливость, кротость - все это может быть объединено в понятии «честность».
Силу нужно поддерживать постоянным упражнением.
Что может быть честнее и благороднее, как научить других тому, что сам наилучшим образом знаешь?
Отучить от чего-нибудь - труд более тяжелый и первоочередной, чем научить чему-то.
Учиться никогда не поздно.
Тот, кто быстро пишет, не научится писать хорошо; но тот, кто пишет хорошо, научился писать быстро.
Главное в ораторском искусстве состоит в том, чтобы не дать приметить искусства.
Слишком старательные поиски слов часто портят всю речь. Лучшие слова - это те, которые являются сами собой; они кажутся подсказанными самою правдой.
Сила духа и страсть делают людей красноречивыми.
Письменные упражнения шлифуют речь, а упражнения в речах оживляют письменный стиль.
Всякое слово где-нибудь да оказывается подходящим.
Краткость речи не должна лишать ее изящества, иначе речь будет груба.
В языке нянек не должно быть погрешностей.
Что говорится в народе, то, не имея определенного автора, становится как бы общим достоянием.
Есть такие краткие изречения или пословицы, которые всеми приняты и употребляются. Такие изречения не переходили бы из века в век, если бы всем людям не казались истинными.
Только случай мешает человеку злоречивому стать злодеем.
От смеха недалеко до высмеивания.
Судят люди невежественные, и часто их нужно обманывать, чтобы они не заблуждались.
Свобода и распущенность - понятия одно другому совершенно противоположные. То, что в одних случаях называется свободой, в других - называется распущенностью.
Совесть - тысяча свидетелей.
Если война причина зол, то мир будет их исцелением.
Уничтожь деньги - уничтожишь войны.
Лучше отказаться от острого словца, чем от друга.
Честолюбие само по себе, может быть, и порок, но оно часто является источником достоинства.
Лжец должен обладать хорошей памятью.
Кто ни с кем себя не сравнивает, тот, естественно, мнит о себе слишком много.
Ничто так не обязательно всему роду человеческому, как медицина.
Всему свойственна своя прелесть.
Ничто не сохнет легче слез.